Призрак разума
Где-то за невидимым отсюда горизонтом небо голубело, наливалось светом наступающего дня. Хайвэй рассекал пространство восьмиполосным клинком. В эти ча-сы скорость движения ограничивали — машины не должны скапливаться у КПП. Хозяева легковушек дремали в уютных салонах, привычно доверясь заложен-ным в автопилоты программам.

Луна-Луна, цветы-цветы...
Джунгли Центральной Африки, ночь, луна в полнеба. Маленькие человечки в набед-ренных повязках с барабанами, копьями, факелами и другими атрибутами большой охо-ты преследуют слона. Слон убегает, то и дело оборачиваясь через правое плечо на погоню — не отстают ли? — подхихикивает, показывает хоботом fuck, и трубит что-то из репертуара Gorillaz.

Капли разума
Майк, до этого момента разгадывавший кроссворды в «Вестнике космонавта» в небольшой уютной каюте, а по совместительству также и рубке спасательного катера, вздрогнул от неожиданности. На экране экстренной связи с базой тревожно мигало требование ответить на срочный вызов. Бормоча проклятья по поводу допотопного оборудования, он принялся лихорадочно искать тумблер включения гиперпередатчика. Размеры каюты вполне позволяли делать это, не вставая с уютной кушетки, тут же принявшей вид анатомического кресла.

Арнольд
встретил Арнольда две недели назад, когда возвращался из центра Контактов. Осенний денек улыбался мне сквозь тонкую паутинку облаков, и я с удовольствием щурился ему в ответ. Переговоры прошли удачно. Сходу заполучить контактника, естественно, не удалось, но он мной заинтересовался, а это дало право записаться в льготную очередь.

Укрощение строптивого
Над головами раскинулось небо золотистого цвета, с тонкими прожилками красных облаков. На сколько хватало глаз красочный пейзаж в тех же тонах: золотистые пальмы с бордовыми кокосами, розовые домики с золотыми крышами. Римляне любили роскошь, а хозяин лунных бань обожал античность.

Спам
Будильник играет Чайковского ровно сорок три секунды. Этого обычно хватает, чтобы я окончательно проснулся. Поднимаюсь с постели и босиком топаю на кухню. Пол сегодня холодный, от прикосновения к нему по ногам пробегают мурашки. С отчётливым щелчком включается кофеварка.

Две стороны одной монеты
Но иногда, раз в тысячу лет, все-таки рождается человек, который использует все резервы разума. Он мыслят не так, как другие, он оперируют понятиями, не доступными другим, критериями, не понятными другим. Его не понимают, но он — больше чем гений, он — совершенный разум.

Дух от духа его
Жарко. Даже ночью температура не падает ниже двадцати градусов. Невесомый пластик брони тяжелее свинца. Плечо онемело от болтающейся на нем плазменной винтовки. Но идти надо. Осталось совсем чуть-чуть. Еще пять километров и спасительный холод пещер.

Улыбка Токэды
Они встали здесь, когда восходящее солнце окрасило розовым седые скалы, поросшие темно-зеленым мхом, чахлым кустарником и невысокими деревцами. Два воина смотрели друг другу в глаза. Два мастера боя вели поединок без единого движения. Проходили часы. День вступал в свои права.

Вечный двигатель
Василий посмотрел на новенькую серебристую Ауди, вольгот-но расположившуюся под единственным на всю площадку навесом, затем, забрав документы и номерные знаки, направился в свой кабинет, в душе проклиная и сержанта, и этого бестолкового мужика, так некстати спутавших его планы на сегодняшний вечер.