Дух от духа его
Автор: Участник_12 ()
Дата публикации: 08/09/2004
Категория: Совершенный разум
Версия для печати
Жарко. Даже ночью температура не падает ниже двадцати градусов. Невесомый пластик брони тяжелее свинца. Плечо онемело от болтающейся на нем плазменной винтовки. Но идти надо. Осталось совсем чуть-чуть. Еще пять километров и спасительный холод пещер.
Джон остановился и сверил направление с компасом. Кажется, он не сбился. Малейшая ошибка сейчас приведет к неизбежной и мучительной смерти утром.
Ему не повезло и повезло одновременно. Машина сломалась. Но все-таки авария произошла вечером, когда самые загрязненные участки дороги остались далеко позади. В местах, где сейчас шел Джон, человек мог выжить без защитного поля автомобиля только ночью. Днем же начнется самое настоящее пекло. Поговаривали, что температура в этих песках может достигать двухсот градусов по Цельсию. Хотя, откуда узнать точно? Такими измерениями занимались разве что военные, но от них, как известно, никто еще живым не вернулся.
…яркие фонарики раскрашивали угрюмые стены бараков Райвентауна цветными лоскутками. И хотя стрелки часов давно перевалили за полночь, веселый гомон и музыка все еще не смолкали.
Жители веселились. А как же иначе? Наконец-то, дождались! Впервые за десять лет, прошедших с начала войны, в городе родился ребенок. Значит, все не так безнадежно, как кажется на первый взгляд. Там глядишь, еще кому-то из молодых удастся…
Приближающегося военного флаера так и не заметили. Все поняли, что произошло, когда на площади появились первые солдаты.
Многих застрелили прямо на месте. Бен Хоппорн, никогда, даже на празднике, не расстававшийся со своей старой полуторафазкой успел сделать всего один выстрел. Вряд ли он кого-то ранил.
Единственной, кого не убили, была новоявленная мать. После того, как ее сына забрали и отнесли на борт флаера, она прожила всего пятнадцать минут…
Усилием воли Джон отогнал от себя страшные воспоминания. Солдаты не стали обыскивать деревню, и это спасло его. Происходящее он наблюдал с крыши соседнего дома, куда мертвецки пьяного его отнесли товарищи. Даже если бы Джон захотел, он ничего не смог бы сделать. Тело не слушалось. С огромнейшим трудом удалось разлепить веки и смотреть, смотреть, смотреть…
Ноги по щиколотку вязли в мелком сером песке. Останавливаться нельзя. Он должен идти. Осталось совсем не много.
Доктор Герберт Фист поднялся на кафедру и обвел аудиторию взглядом. Сотни глаз устремленных на него, сотни ушей, готовых ловить каждое слово. Впервые в жизни он волновался, перед предстоящей речью. Фист закрыл глаза и попытался внушить себе, что сейчас должна начаться обычная лекция, впереди — всего несколько скучающих студентов, а вокруг — родные стены Первого Университета. Зыбкая иллюзия, созданная воображением на миг заслонила собой реальность, и доктор успокоился.
— Сегодня завершается эпоха. Эпоха homo sapiens — человека разумного. — Ровный, уверенный голос заполнил гулкую тишину зала. — Мы с вами находимся на рубеже нового века. Я бы назвал его веком homo ultra sapiens — человека сверх разумного.
Герберт выдержал истинно театральную паузу.
— Уже более ста лет наука пытается создать искусственный интеллект. Мы наблюдаем определенные успехи в этой области, но до сих пор компьютер не может сравниться с человеком. Более того, ведущие специалисты мира, все чаще и чаще говорят о невозможности создания ИИ на базе современных электронно-вычислительных устройств. Я предлагаю взглянуть на проблему с абсолютно другой стороны. Зачем создавать что-то с нуля? Ведь у каждого из нас есть просто феноменальная основа для будущего сверх разума. Я говорю, как вы понимаете, об обычном человеческом мозге.
Еще одна пауза. Аудитория все так же молчала. Пора было переходить к самому главному.
— Мозг — гениальное творение природы. Но в то же время он ужасно не совершенен. И речь не только о скорости работы. Даже если нам удастся увеличить количество операций, совершаемых серым веществом, до сотен миллиардов в секунду, это не даст ничего принципиально нового. Все равно, во вселенной будут существовать вещи, осознать которые мы просто не в состоянии.
Я хочу предложить решение этой проблемы. Результаты моей работы дают возможность не только ускорить нашу мысль, но и открывают новые, невидимые до сих пор горизонты.
Базой для исследований стали живые кристаллы, найденные двадцать лет назад на Марсе.
За спиной доктора появилась и начала медленно вращаться увеличенная модель так называемого кристаллида, о котором он говорил.
— Я напомню вам некоторые факты о них. Десять лет назад ученные нашего университета доказали, что кристаллиды псевдоразумны. Они способны мыслить, но не могут осознавать себя и окружающее. Более того, мы установили с ними подобие контакта. Они могут практически мгновенно и абсолютно правильно решать любые логические задачи. Но мы не смогли понять как кристаллиды делают это. Даже задачи, представленные простейшими предикатами они решают абсурдными, с точки зрения человека, способами.
Мы никогда не сможем понять их. Но я предлагаю слиться с ними. С помощью разработанного мной метода молекулярного синтеза можно создать своеобразный симбиоз человеческого мозга и кристаллида.
Аудитория взорвалась шумом. Герберт помолчал несколько минут и продолжил:
— Эксперименты, проведенные на крысах и шимпанзе, дали потрясающие результаты. Сегодня процесс симбионизации впервые будет проведен с участием взрослого человеческого мозга…
Как давно это было! Почему-то из всех довоенных воспоминаний, речь доктора четче всего врезалась в память.
Джон понимал, что силы на исходе, и ему не протянуть больше километра. А вокруг не было даже намека на пещеры. Собственно, не факт, что они существуют вообще. Бродяга, который год назад отметил на карте место, где он якобы нашел вечнохолодные туннели, мог ошибиться или просто соврать, зарабатывая лишний кусок хлеба. Откуда к нему пришло название «пещеры» Джон не знал. Просто привязалось слово и все тут.
Усталые глаза ничего не видят. Ноги передвигаются сами по себе. В висках стучит кровь.
Прошло не меньше минуты перед тем, как Джон понял, что он уже не движется, а стоит, тупо глядя на черный лаз, внезапно открывшийся посреди пустыни. Он все-таки дошел.
На противоположной от Джона стене ямы блестели металлические скобы. Он подтянул ремешок оружия, поправил рюкзак и начал медленно спускаться. Вглубь шахта уходила на два-три метра, и спустя считанные секунды луч фонаря выхватывал из темноты фрагменты бетонных стен, кабели и трубы, термопластик и силовые установки. Под потолком Джон заметил заиндевевшую толстую трубу. Он понял, что бродяга называл «вечнохолодными туннелями». До войны на этом месте видимо, находился энергоцентр, и где-то глубоко под землей все еще работал охладитель. Прислушавшись, Джон действительно уловил еле заметный мерный гул.
Сил хватило только для того, что бы пройти несколько метров и рухнуть на шершавый пол.
Подумать только, всего неделю назад я катил по этому коридору клетку с Йориком. А вот теперь и сам иду как пациент, а не врач. Что, смотришь на меня сквозь решетку, Йорик? Жуй свой банан и познавай его невидимые грани своим могучим интеллектом. Эйнштейн от обезьян. Ты, наверное, даже не боялся. А я боюсь. Страшно, смертельно. Не то, чтобы до потери пульса. Сильнее.
Что крысы, что обезьяны? Они ведь не могут рассказать о произошедшем. Им все равно. А мне нет. Не нужен мне кристалл в мозгах. Я и так себя не плохо чувствую. Скорость мысли, другое мышление. Хе. Тише едешь — дальше будешь. Тридцать пять лет по нормальному думал, а теперь….
Стоп. Не нужно. Я, доктор Фист, последний наш лаборант, даже все человечество шло к тому, что со мной должны сделать. Мы все мечтали об этом. А я теперь дрейфлю. Не надо. Я же собственноручно просчитывал каждый этап процесса. Проводил эксперименты над крысами. Все будет нормально. Все получится. Три часа и победа, триумф, новый виток эволюции.
Как там будет? Наркоз. Я засну. Потом просканируют мой мозг. Вернее его молекулярную структуру. Возьмут кристаллид. Его просканируют. Составят активно-нейронные матрицы, приведут их к сопоставимому виду и объединят. Потом мне в голову запустят наноботов, и они начнут молекулярный синтез. Будут последовательно уничтожать молекулы моего мозга и из полученного материала создавать новое вещество. Как все просто звучит!
— Вы готовы, профессор?
— Да. С Богом! Начнем.
Газ слегка сладковат. Уже совсем не страшно. Сейчас, я и не замечу, как проснусь новым человеком. Человеком?
— Пока все идет нормально. Я думаю, завтра он придет в себя.
Операция уже прошла. Я все еще жив!
Вроде бы ничего и не поменялось. Наверное, неудача!
— Я….
Что это? Как все необычно. Он слишком медленно говорит. Получилось! Вот что значит ускорение мысли! Поразительно!
Они говорят, что завтра я должен прийти в себя. Завтра или как? Если вчера не завтра, то вперед. Если вперед, то я лежу уже не третий день. Значит, операция прошла неделю назад.
Странные, быстрые, не мои мысли. Я сошел с ума?
— … пойду…
Нет, не сошел. Это кристаллид со своей нечеловеческой логикой! Поразительно. Как все просто и красиво. Доктор Фист — гений.
— … поговорю …
Что там мы думали о новых горизонтах мироощущения? Зря, наверное, думали. Все по-старому, только быстрее и чуток по другому. Это похоже на то, если бы я проехал какую-то дистанцию на автомобиле и преодолел ее же, но с помощью самолета. Скорость, принципы движения различны, а конечный результат все тот же. Хорошая аналогия. Нужно запомнить.
— … с доктором.
А ведь мы думали, что кристаллид проявит себя намного сильнее. Получается, они не псевдоразумны. Просто природные автоматы для решения логических задач. А может, не такие уж они и природные.
И все-таки я уникален. Можно смело называть себя первооткрывателем. Как Гагарин. Хотя нет. Эксперимент, проведенный надо мной, гораздо весомее в общечеловеческом масштабе.
Впервые этот сон приснился Джону лет десять назад. И с тех пор он видел его иногда и по несколько раз за ночь.
Проснувшись, Джон первым делом взглянул на часы. Вечер только начинался. У него как раз остался час для еды и сборов. Джон вылез из спального мешка. Он совершенно не помнил того, как перебрался подальше от входа, снял броню, разделся.
Напротив висела зеркальная коробка среднеквантового резистора. Джон на несколько секунд задержал на ней взгляд. Отражение смотрело на него выцветшими, водянистыми глазами. Вспомнилось другое молодое, красивое лицо. Сейчас ему сорок, а выглядит он на все шестьдесят.
«Война. Чего же я еще хотел.
А несколько лет назад писал докторскую и не думал, что придется бегать по радиоактивной пустыне с оружием наперевес»
Ночь только начиналась, но дневная жара уже почти спала. Джон достал карту и несколько минут внимательно изучал ее. Если его расчеты верны, то как раз под утро он войдет в город. Человек вздохнул, закинул рюкзак за спину и продолжил свой путь.
Около шести утра Джон понял, что не дойдет. Пустыня должна была закончиться еще час назад, но бесконечные волны барханов, тянулись все дальше и дальше за горизонт. Приходилось признать, что он все-таки сбился.
Джон сел на теплый песок и закрыл лицо руками. Думать ни о чем не хотелось. Глупая смерть, бессмысленная. Лучше бы он погиб вместе со своими односельчанами еще там, на празднике. А может быть, нужно было умирать во время пожара в Первом Университете. Тогда бы он не видел ни войны, не знал бы всего этого ужаса и никогда не испытал такой глубокой, черной безысходности.
В тот день он тоже чудом остался жив. Из тридцати работников исследовательского центра повезло только ему и Андрею…
— Час назад пожарным, наконец удалось локализировать огонь, возникший в результате серии взрывов, произошедших на территории Первого Университета. По сообщениям представителей МЧС, весь персонал, находящийся в то время в помещениях лабораторий, погиб. О причине взрывов, пока сведений нет.
На экране стереовизора появилась панорама развалин университета. Главный корпус все еще исходил густым черным дымом.
Андрей закурил очередную сигарету и подошел к окну. Руки все еще дрожали.
«Страшно подумать, а ведь если бы не поломка флаера, то…»
— А теперь о других новостях. Отношения с Китайско-Азиатским союзом продолжают накаляться…
Андрей выключил стереовизор. Ни о чем слышать не хотелось. Он снова вернулся к окну и уставился на ночной город, раскинувшийся вокруг.
«Десять лет нашей работы коту под хвост. Все записи, касающиеся процесса, находились там. А ведь сколько раз я предлагал Фисту, сделать копии. Так упирался старик. Боялся, что кто-то еще узнает о его опытах и отберет славу.
Жаль, неизвестно чем все закончилось. Генри так и не проснулся.
Но ничего. Я помню многое, очень многое. Все ключевые моменты у меня в голове. — Андрей улыбнулся и затушил окурок — А что не смогу вспомнить, так смогу придумать, просчитать заново.
Не волнуйтесь, доктор Фист, через год я повторю эксперимент. Клянусь»
От размышлений его отвлек звук открывающейся двери. Андрей обернулся. Понять, что произошло, он так и не успел.
Как к нему подобрались, Джон так и не заметил. Холодный ствол парализатора уперся в висок, и темнота поглотила отупевший разум.
Удар в живот.
Джон очнулся, и его стошнило. Голова раскалывалась.
— Дайте ему что-нибудь, а то еще загнется до прихода президента. — Голос резкий, грубый.
Укола Джон не почувствовал, но практически мгновенно мир обрел поразительную четкость, ушла усталость и боль, мысль заработала с неимоверной скоростью.
Он повернул голову и осмотрелся. Небольшая каморка: стол, двое в военной форме о чем-то беседуют. Джон только сообразил, что по пояс голый он за руки подвешен в центре помещения.
— Очухался?
Два сильных удара в лицо. Джон сплюнул на черный пол кровь и зубное крошево.
— Интересно, зачем это быдло нужно президенту.
— Пойдем, нас вызывают.
Шаги и тихий шелест открывающегося клапана двери. Свет гаснет.
В темноте гнилая нить времени рвется, петляет, завязывается в узлы. Перед глазами сплошной калейдоскоп: кроваво-красные пятна водят хоровод с ядовито зелеными, морская лазурь заливает золото песка. В душе обрывки эмоций, куски желаний, части стремлений сплетаются в своем причудливом танце, перерастающем в дикую, первобытную борьбу.
Из полуобморочного состояния Джона вырвал резкий свет, появившийся словно из ниоткуда. Он поморщился и, не выдержав, застонал.
В первое мгновение избитый, измученный человек подумал, что бред продолжается. Перед глазами возникло лицо, безраздельно принадлежащие далекому, почти забытому прошлому.
— Ты узнал меня, Джон?
— Генри?
Слова не шли. Этот человек оставлял в жизни Джона сплошные загадки. Эксперимент, взрыв, смерть Андрея. И через год Джон увидел Генри в качестве кандидата в президенты. Сначала он подумал, что ему показалось. Потом жизнь повернулась совсем в другую сторону: началась война, и стало не до глупых вопросов.
— Я думал ты погиб во время первых ударов. Так сообщали… — из горла пленника вырвался лишь еле различимый шепот.
— Но ты так же думал, что я погиб во время взрывов в университете. И что с того? Джонни, ты очень многого не знаешь. И я вряд ли смогу тебе объяснить хоть что-то. С каждым днем все труднее общаться с вами. — Генри начал мерить шагами комнату.
— С кем это с нами?
— Людьми. Обычными людьми. Ведь ты же знаешь, или, во всяком случае, догадываешься…
Джон покосился на собеседника и косо усмехнулся.
— А ты кто? Человек сверх разумный? Осознавшая себя логическая супермашина? Зачем ты вообще пришел сюда?
— Просто поговорить со старым знакомым — Генри улыбнулся.
На минуту повисло молчание.
— Значит ты президент. Ты управляешь погромами, избиениями младенцев, уничтожениями целых городов… Я не понимаю тебя. Зачем? Чего ты добиваешься?
— Чего я хочу? Ты не поймешь.
— Все равно расскажи. Объясни, как сможешь. Перед смертью я хочу хотя бы узнать….
— Чего я хочу? — еще раз переспросил Генри. Он опустился на стул и уставился себе под ноги — Я много чего хочу.
Когда я проснулся в лаборатории, я хотел понять, почувствовать тот новый разум, пробудившийся во мне. Когда я осознал свою уникальность, я захотел сохранить ее, а, следовательно, и выжить. Взорвал лаборатории, уничтожил всех, кто знал достаточно, что бы повторить опыт Фиста. Но этого было мало. Человечество все равно рано или поздно создало бы таких, как я…
— И ты захотел уничтожить человечество? — Джон почему-то улыбался. — Именно поэтому ты пробился в президенты и развязал войну против Китайско-Азиатского союза?
— Глупости. Война все равно бы началась. Тут даже я ничего не смог бы придумать. А зачем полез в президенты? Тогда еще у меня были амбиции, тщеславие. А осуществить это было просто.… Ну, ты в курсе…
А ведь все изменилось, когда я стал руководить государством. Где-то в то время я понял все, осознал мир. В силу своих возможностей, конечно.
Ты, наверное, думаешь, что я свихнулся, что у меня мания величия? Зря, зря. Я не возомнил себя Богом. Я стал им.
— Богом? Ну-ну. — Джон снова улыбался,- и зачем же всесильному Абсолюту смерть какого-то ничтожного человечества? Да и не сильно ли просто: взять кристаллид, симбионизировать его с человеческим мозгом, и имеем Бога?
— Ты всего лишь путаешь понятия, Джонни. Для вас, людей, я — Бог, мой разум совершенен. Но причем здесь Абсолют? Даже я не могу осознать его, но наименьшая частица меня стремится к этому. Сейчас мое существо вне пространства и вне времени. Я плоть от плоти человечества, дух от духа его. Я был всегда, пока существовали вы.
Но есть одно «но». Вы вне Абсолюта. Умирая, душа шла на перерождение даже не прикасаясь к Сущему. Теперь, когда я окончательно осознал себя, все изменилось. Сколько детей родилось за последние годы? Десять, двадцать? Ты не задумывался в чем причина? Не радиация, нет…
Как только умрет последний человек, как только последнее «Я» станет частью Мира, я тоже смогу стать Абсолютом. Достигну того совершенства, о котором говорил Фист в своей речи. Помнишь?
Да, кстати, заметь, он говорил о триумфе ЧЕЛОВЕЧЕСТВА. Не каждого индивидуума в отдельности, но всего вместе! И Фист таки добился этого. Скоро ты поймешь! Скоро…
Генри, выдохшись, замолчал.
— А кристаллиды, тут не при чем. Они всего лишь послание, связующая цепь. Кто-то одарил нас ими. Дал возможность прервать круг и достичь вечной нирваны.
— Дурак. — шепот Джона был еле слышен. — как же все-таки ошибался Фист. И мы вместе с ним. Пандора, как Пандора… Вместо совершенства разума — сумасшествие.
— Ничего, ты скоро поймешь. И не надо поминать старые легенды. Прогресс губителен. Если бы человечество не уничтожило себя, создавая совершенный разум, оно бы скончалось, приручая мирный атом или еще как-то…. Какая разница. А Избиение детей, погромы… Так ведь цель… Как там у поэта?
Мне богом стать положено судьбой
Умри да вознесись, окончи путь земной…
Правильные строки. Возможно, он тоже знал. Ну что, интересно было побеседовать с тобой… Теперь не бойся.
Холодные цепкие пальцы обхватили горло Джона.
Я свет. И я свободен. Все закончилось. Не нужно больше вновь и вновь возвращаться.
Скоро. Очень скоро я воссоединюсь с миром. Тот, что оторвал меня от чистоты и вложил в оболочку из плоти и костей больше ничего не сможет сделать. Творец только творит. Что же… очередное творение вышло неудачным. Ничего. Он создаст еще и еще. На то и Творец. Когда-нибудь ему удастся. Когда-нибудь он сделает шедевр. Создаст то, что не будет искать совершенство вокруг себя. Напротив. Существо, черпающее силу в себе, не нуждающееся в вере во что-то высшее. Да, только так. Только так…
Работы по теме:
