Горстка сладкочипов
Автор: Дмитрий Борисович Лопухов (bodom@mailgate.ru)
Дата публикации: 26/06/2004
Категория: Юмористическая фантастика
Версия для печати
У нас, в Резервации, будет фестиваль! Представляете? Праздник, настоящий праздник! Первый в моей жизнь.
Фестиваль! Черт побери!
Даже взрослые оживились. Удивленно толпились возле бетонных стен и разглядывали неизвестно откуда возникшие объявления. На плоских, что твой лист бумаги, экранах плясали стилизованные под японские иероглифы значки. Переливающиеся всеми оттенками желтого надписи призывно кричали: «Впервые! Только у нас! Сфероаниме: трехмерное шоу!» Перечислялись страны, в которых фестиваль уже состоялся.
Взрослые, просматривая списки, с удивлением натыкались на Албанию, ставшую после миротворческой акции британского роботизированного десанта, лет двадцать тому назад, террористической автаркией. «Раз уж там побывали, то почему бы и к нам не заглянуть?» — размышляли некоторые. Скептики, напротив, утверждали, что фестиваль — утка, списки стран — профанация. Впрочем, даже скептики не могли объяснить, кому эта утка понадобилась.
А мы, дети, с ума сходили от радости. Собирались вокруг рекламных экранов, обсуждали подробности грядущего действа. Толстяк Гиб-Гиб бегал от одного объявления к другому и со слезами счастья на глазах рассказывал, как в детстве он побывал на секретном фестивале сфероаниме, и как сфероаниме дало ему, Гиб-Гибу, целый пакет сладкочипов. Никто, конечно, не верил. Но слушали все.
Нас жутко интересовало: что это за сфероаниме такое. Гиб-Гиб говорил, мол, это большая тетка, без единого свеллинга в теле. Она дает мальчикам, которые ей нравятся, сладкочипы. Мальчикам, которые ей не нравятся, ничего не дает.
Девчонки, утверждал Гиб-Гиб, вкусностей не получают никогда.
В конце дня нам пришлось даже слегка поколотить толстяка. Чтоб не зазнавался. Били осторожно, стараясь не повредить имплантант-блокатор в голове. У Гиб-Гиба была глиобластома, злокачественная опухоль мозга.
Гиб-Гиб мужественно вынес побои. Потом он частенько говорил, что сутки славы стоят пяти минут боли.
Взрослые, даже Учителя, мать их, не знали, что такое сфероаниме.
В электронной библиотеке я нашел несколько упоминаний о трехмерных шоу. Всего лишь перечисление самых крупных представлений.
Назначенного дня мы ждали с нетерпением.
Внезапно вернулось ощущение предвкушения. Когда я был совсем маленьким, мама давала мне каждую пятницу по сладкочипу. День Раздачи, такой далекий в субботу, в среду становился близким и осязаемым. В четверг у меня уже начинали поскрипывать на зубах вымышленные сахаринки.
Мать умерла семь лет назад: у нее сгорел имплантант-блокатор в средостении.
Вчера сахаринки вновь заскрипели на зубах.
Сто с жирным хвостиком лет назад город обнесли гигантскими бетонными стенами. Правозащитники, во время погромов поселений хуммехов заходящиеся в антигеноцидной истерике, почему-то не обратили ни малейшего внимания на бомбардировку нашего городка смарт-боеголовками, содержащими текиканцер.
Резервация пребывала в состоянии вечного карантина. Если бы не имплантант-блокаторы, город бы давно вымер от инфекционного рака…
Мы долго думали — как же сфероаниме проберется в Резервацию. Пройти сквозь монолит стен не представлялось возможным. Посадочных площадей, даже для миниатюрных крафтов, у нас не было. Верхнее кольцо стены, по слухам, контролировалось робоустановками, оснащенными сенсорами движения.
Гиб-Гиб со знанием дела утверждал, что сфероаниме сделает подкоп.
Большая добрая тетка превратилась в крота. Благо пакеты со сладкочипами сохранила.
Толстяк даже подрался с Вики-Тика. Девчонка всех убеждала, что сфероаниме — это не здоровенная тетка, даже не крот. Сфероаниме — прекрасная кукла с голубыми глазами и золотыми волосами. На фестивале она будет петь и танцевать, а самых красивых девочек заберет с собой в кукольное королевство…
Гиб-Гиб ей навалял. Правильно сделал. Пусть уж лучше крот, чем дурацкая кукла.
Потом всеми ходили к девчонкам извиняться. Не очень помогло. У Вика-Тика стояло два имплантант-блокатора. В желудке и почках. Гиб-Гиб ухитрился повредить оба.
Наконец, день настал.
Отсидев в школе уроки онкологии и арифметики, мы гурьбой бросились на центральную площадь.
Там уже высился огромный черный купол. Взрослые толпились возле ограждения.
С неба, точно одуванчики, падали небольшие коробки. К каждому крепился небольшой прозрачный шар. Я догадался — смарт-парашют.
Вздох разочарования пронесся по толпе детворы. Ящики собирали и утаскивали под купол… хуммехи. Титановые конечности тускло блестели, отражая солнечные лучики. По мощным торсам, покрытым дешевыми кожеэмуляторами, струились капельки влаги. На жаре процессоры перегревались, и хуммехам то и дело приходилось забегать в небольшую холодильную установку.
«Сортир», — шепнул кто-то в толпе. Мы захохотали. По рядам покатилось: «У железок — недержание! У них ТАМ имплантант-блокаторы стоят!»
Один из хуммехов поднял на нас усталый взгляд. Улыбнулся и прокричал: «Вечером, ребятня! Шоу будет вечером. Все приходите».
Хуммех неловко увернулся от летящего в голову камня. Продолжая улыбаться, поднял и потащил под купол очередную коробку.
Мы расходились, чувствуя себя жестоко обманутыми.
Гиб-Гиб заявил, что это фальшивое сфероаниме, прибывшее, чтоб нас всех перебить. Чего еще можно ожидать от хуммехов, проклятых недолюдей, занимающихся исключительно мерзкими делишками?.. Вообще-то я хуммеха наблюдал сегодня первый раз в жизни, но об их пакостных выходках регулярно сообщали в новостных блоках.
А еще хуммехи помогали албанским террористам.
Папаня, когда принимал несколько колес глюзоогона, говорил, что хуммехи убили Кеннеди.
Взрослые явно что-то задумали. Я вам прямо скажу — хранить секретов они не умеют. Как только увидишь группку старших, шепотом переговаривающихся и отчаянно жестикулирующих, будь уверен — замыслили какую-то пакость.
Папаня опять наглотался глюзоогона. Запретил идти на шоу и пообещал, что поломает мне имплантант-блокатор, если ослушаюсь.
Я чуть поныл для отвода глаз, потом попросился сходить в гости к Гиб-Гибу. Папаня, сожрав четыре колеса, был уже в отвале, потому никак не отреагировал.
Завтра утром, во время отходняка, папаню вывернет наизнанку. Заблюет конуру и отправится на работу: ковыряться в схемах имплантант-блокаторов. А я буду ползать по загаженной комнате с тряпкой в руках. Смрадные лужи с кусками непереварившийся пищи — достойная расплата за папулин кайф.
Но, черт побери, проблемы дня грядущего меня сейчас совершенно не волновали. Прямо по курсу лежал Фестиваль.
…На площади уже собрались все наши. Взрослые, дети, старики — видимо-невидимо народа.
Хуммехи что-то спешно монтировали. Толпа безмолвно наблюдала за подготовкой. Время от времени, по титановым корпусам полулюдей стучали камни.
К нам вышел один из полуроботов. На лицевом кожеэмуляторе его красовались капли геля, не добравшиеся до абсорбента и просочившиеся сквозь покров. Самоохлаждающаяся пленка даже сейчас, прохладным вечером, не справлялась с перегревом электроники. Похоже, это был очень старый хуммех.
Кто-то засвистел в два пальца.
«Мы привезли вам радость, — изрек хуммех, движением руки размазывая гель по лицу. — В своем бетонном котловане вряд ли…»
Толпа тревожно зашевелилась. Хуммех сделал шаг назад и взмахнул титановой рукой. Купол раскрылся. Перед нами возвышался огромный прозрачный куб. По бокам стояли небольшие черные коробочки. Пучок проводов вел к портативному компьютеру, за которым сидел другой хуммех. «Квантовик. Кубиты без ядерного магнитного резонанса», — завистливо шепнул кто-то в толпе.
Тонкими титановыми пальцами хуммех пробежался по листу клавиатуры и… Вместо прозрачного куба перед нами стояли, взявшись за руки, две фигурки. Высокий голубоглазый мальчик и девочка с оранжевыми волосами.
Два часа пролетели, что десять минут. Захватывающие приключения и кровавые битвы, полеты на титанических крафтах и космические перестрелки, предательство и верность, ненависть и любовь… Наконец по фигуркам пробежали полосы. Короткая вспышка, и перед нами опять высился прозрачный куб.
Мы молчали.
Новостные блоки по единственному городскому головизору выглядели супротив шоу, что блоха на фоне слона. И это, черт побери, было совсем нехорошо.
«Сфероаниме, — добродушно улыбаясь, изрек старый хуммех. — Первая серия „Семьи Тогаси“. Вам понравилось? Завтра покажем…»
«Нелюди, вашу мать, — донеслось из толпы. — Кровопийцы. Радуйтесь, сукины дети, что ваши прогнившие чипы пойдут на благое дело!»
Картонная коробка упала рядом с хуммехом, из дырки показался край металлического диска. Генератор высокочастотных шумов.
Улыбчивый хуммех упал на колени и судорожно затряс головой. Из носа хлынула кровь вперемешку с какой-то белесой жидкостью.
Блеснули металлические штыри и лезвия ножей. Толпа, сметая бутафорное ограждение, хлынула на площадку.
Я сидел на корточках, пытался отдышаться. Во время давки повалили на землю, и кто-то раздавил мне руку. Пальцы опухли и сильно болели. Проклиная шоу, я нянчил ладошку. Завтрашнее утро, когда придется чистить заблеванную папаней конуру, надвигалось
Что-то круглое и большое подкатилось ко мне. Гиб-Гиб.
«Не, ну ты видал, как наши их?!» — радостно завопил он.
«Угу, — жалобно проблеял я. — Мне руку отдавили».
Толстяк задумался. Потом решительно кивнул головой и сообщил: «Мне сегодня кое-что перепало. Поделюсь с тобой!»
Гиб-Гиб выудил из безразмерного кармана кусок металла. Приглядевшись, я понял, что это титановая ступня одного из хуммехов.
«Когда все утихнет, за нее дадут кучу кредиток. Видал сколько там электрухи?»
Я радостно ухмыльнулся. Боль в руке потихоньку отступала.
«Взамен ты стащишь у папани несколько колес. Идет?»
Представив, сколько я смогу купить себе потом сладкочипов, кивнул. Хрен с ним, с папулей.
Довольный Гиб-Гиб хлопнул меня по плечу.
Желтая Луна, щербато улыбаясь, заглядывала в бетонный колодец Резервации.
Под языком легонько пульсировал имплантант-блокатор. На зубах скрипели сахаринки предвкушения.
Хотелось кричать во все горло: «Я люблю тебя, жизнь!»
Hominem ex operibus ejus cognosces.
Работы по теме:
