Побег
Автор: Участник_35 ()
Дата публикации: 15/09/2004
Категория: Совершенный разум
Версия для печати
Медика отравить невозможно. Еще бы, один имплантант и защита от всех ядов. Только вот какой дурак, будет настраивать анализатор на никотин? Замочишь, триста грамм табака, в воде, на несколько дней. Выпаришь, на медленном огне, пока не останется пять столовых ложек коричневой патоки. Получается примерно сто пятьдесят миллиграмм чистого никотина. Через четыре секунды, жесткие судороги и как итог смерть от остановки дыхания. Добавлять лучше всего в виски и для надежности несколько таблеток Церукала, дабы предотвратить нежелательную рвоту.
Объект насилия: Павел Крюков.
— …и тогда эта крыса мне такое выдала! Грязный я типа и не умный ни разу!
Паша опрокидывает в себя стопарь шотландского Баллантайнса.
Виски Баллантайнс обладает своеобразным мягким карамельным вкусом с нотами дуба и табака.
Я, как ни странно пью Джемесон, вроде как нравится все ирландское, хороший повод, что бы вовремя остаться в стороне.
— Давай еще вкепаем.
Крюков действительно здоровый, грязный и тупой. Сразу видно родители были богатыми и очень хотели, что бы сынуля учился. Он их не подвел, все предметы вызубрил наизусть. Красный диплом, а вы что думали.
— Ну и гадость, что за привкус такой паршивый? Я этих уродов по судам затаскаю.
Как он еще держится? Попробуй отравить двухметровую детину. С его здоровьем в психушке санитаром работать надо, а не в элитной лаборатории.
— Торгаши гребанные, травят нашего брата.
Насмешка судьбы, очнись горилла, тебя действительно травят. Наливаем, выпиваем. Я уже говорил, что от никотина противоядия вообще не существует?
— Завтра и их пов…
Больше Паша ничего не говорит. Только удивленно хрипит, и дергается в кресле.
Смерть от остановки дыхания.
Картина в духе Юшидзу Котобуки: Неприлично огромная квартира, заполненная кучей хлама для богатых, нелепый фонтан напротив камина. Труп хозяина вальяжно развалившегося на полу, и силуэт маньяка с ножом. Не хватает только надписи «А ты пробовал мескалин?».
Самое трудное позади, теперь осталось снять процессоры имплантантов. Они ясень пень с серийниками, лицензией и сорока уровнями защиты. Немножко пользованные, как раз то что нужно.
***
Лестничные клетки, пережиток древних инстинктов, никто по ним не ходит, а попробуй, убери.
Паника не самое точное слово, но это первое что приходит на ум.
Тихое, уединенное местечко и, черт возьми, самый лучший способ перемещается по горизонтам. После гравиолифта разумеется.
Мембрана отсекает меня от квартиры Крюкова двумя сантиметрами фибростали. Покойся с миром, примат. Мне надо тремя этажами ниже. Спускаюсь на два, сажусь на подоконник, широкий, добротный, правда, нет никого окна, так ниша в стене. Время уже на исходе, я как всегда опаздываю. Достаю из рюкзака шприц, специальная модель «для ленивых», по середине камера для ампул — вложил, нажал. И собственно пустую ампулу, капсулу метадона и пакетик атропина.
Внимание дети — никогда не повторяйте этого в домашних условиях.
Атропин в метадон и эту красоту в ампулу, взболтал, вставил в шприц. Найти вену та еще проблема, наконец, замечаю немного набухшую на тыльной стороне ладони. Неудобно конечно, но оно того стоит.
Инъекция.
Две секунды.
Задержка дыхания и понижение температуры тела.
Шестнадцать секунд.
Полное отречение от мира, и расслабленность, в данный момент, не желательная. Проглатываю две таблетки бензедрина, минут десять еще посидеть, а потом идти, пора наведаться к следующему «счастливчику». Обрадовать его, сегодня он выиграл в лотерею.
Вам наверно интересно, зачем я это делаю?
Мне нужен «избавитель» а почему не помню. Есть цель, и возможные варианты выполнения, другого не дано.
***
Каждый старикашка, из участников Реабилитационной Программы, знает, что его всегда выручат. Если станет плохо, тут же на всех порах прилетит скорая помощь. Приютят, обогреют и, в крайнем случае, заморозят, холодный подарок потомкам. Обрезаешь провода к антенне, и приезд кареты откладывается до плюс бесконечности. Лучшее лекарство от старости — пятнадцать грамм парацетамола растворенного в витаминизированном соке. По истечении десяти часов клиент труп, но смерть наступит через неделю. Во время которой, токсический гепатит, острая почечная недостаточность, внутренние кровотечения, аспирационная пневмония и гемофилия.
Объект насилия: Михаил Рубашов
— Отвратительно.
Передо мной зрелище не для слабонервных: Рубашов напоминает смятую кучу белья, залитую слизью. И дело в том, что он еще жив. Бред. То чем я занимаюсь, просто бред. ОНО кашляет и жутко трясется.
Квартирка нуждается в капитальном ремонте, Михаил не мог ни с кем связаться и выйти не мог. Еще бы, движок у мембраны сломался, а в ручную ее открыть старику было не под силу. Зато остальную технику он поколошматил изрядно, стены исцарапал. Предсмертный акт вандализма, а вроде такой милый человек был.
— По…мо…ги…
Мать твою! Ему еще говорить удается!
— Бог поможет.
Слова уходят в пустоту, он уже не в силах, что нибудь услышать.
Смерть от остановки почек.
Я брезгую прикасаться к останкам голыми руками. Приходится потратить несколько минут на поиски перчаток. Кои и обнаруживаются в кухонном шкафу, зачем он их там хранил? Отличного качества, оранжевого цвета.
Апельсиновое настроение.
Достаю процессоры, обтираю бумажным платком. Им самое малое лет пять, шесть. Старик то скрягой оказывается был.
***
Горизонт номер ноль всегда считается уровнем земной поверхности, обиталищем среднего класса. Точнее сказать местом концентрации развлечений для не совсем бедных обывателей. Торговые центры, дрянные кабаки, низкосортные клубы и остальные радости повседневной жизни. Здесь никогда не бывает тихо и безлюдно. Огромный котел переваривает личности, наряжая всех в одинаковые костюмы тройки.
Я вливаюсь в поток, стараясь не глядеть на лица. Так же как и они не смотрят на меня. Политкорректность или по-другому критерий цивилизованности. Обычно меня это раздражало, но сейчас я рад этому. С каждым шагом меня все больше и больше захватывает паранойя.
Они все знают.
Знают, что я обошел директиву не убивать людей.
Знают, что я нашел единственный, нечестный шанс достать деньги.
Знают, что я хочу сбежать.
Смыкают вокруг меня кольцо, смотрят на меня сквозь оптические прицелы.
Нет, я выживу, это тоже директива, я обязан выжить.
Поток выплевывает меня у магазина «Техноком» логова Джимми, жадного до кредов и веселого до безумия. Захожу внутрь, молча высыпаю на стол процессоры. Джимми кивает, потом долго смотрит мне в глаза.
— За избавлением? Все-таки решился?
— Да.
— Садись пока, сейчас вернусь.
Я падаю в неприлично мягкое кресло, а Джимми куда-то уходит. Возвращается с двумя баночками в руках.
— Все очень просто, ты только не пугайся, некоторые вещи могут исчезнуть.
Некоторое время молчим, Джимми высыпает из баночек несколько таблеток, открывает сейф и вытаскивает маленькую коробочку, в ней всего одна таблетка.
— Первый шаг, — говорит, — три серые с налоксоном, что бы блокировать опиаты которые ты в себя пихал.
Джимми наливает в стакан воды и протягивает мне. Я проглатываю серые и запиваю одним глотком.
— Второй шаг, оставшиеся пять маленьких это нейролептик хлорпромазин, что бы успокоить нервную систему, и избавить тебя от галлюцинаций.
В два приема приканчиваю и их, во рту остается неприятный привкус.
— Третий и последний шаг, вот эта из коробочки это редимер, их произвели только четыре штуки, перед тобой последний. Просто так его глотать нельзя.
Джимми достает небольшой стаканчик, до половины наполняет его, судя по запаху, спиртом. Бросает туда редимер, который тут же растворяется.
— Теперь давай.
Залпом выпиваю, заливаю сверху водой.
— Возвращайся, я буду ждать.
Не успеваю ничего ответить, меня затягивает в водоворот цветных всполохов.
***
Звук упал до низких частот, вернулся к высоким, повторился, еще раз повторился.
Сирена, стандартный больничный оповещатель о приходе больного в сознание. Если это первый звук, который вы слышите, значит больной это вы.
Что я здесь делаю?
Открываю глаза, блеклый металлический потолок и такие же стены. Терминал контроля, провода датчиков, шнуры капельниц.
У меня нет страховки, я не могу быть в больнице.
Где я?
Вбегают люди, в белых халатах на распашку.
— Кто?
Хрипло произношу и закашливаюсь. Они улыбаются но продолжают молчать, как будто не находят нужных слов.
— Вы то хоть кто?
Похоже, они только этого и ждали, высокий с военной выправкой человек выходит вперед.
— Я начальник этой экспедиции, остальные — сотрудники лаборатории, такие же, как и ты. И я намерен…
— Мы исследуем шлейф-разум Фаэтона, — перебивает его пухлый очкарик, — и ты вызвался добровольцем для переноски информации, о которой мы просили Джимми.
— Джимми? — От моего крика они вздрагивают.
— Мы так Разум называем, по имени человека который его нашел.
— Дальше. — Я чувствую, как на меня наваливается безразличие, я начинаю вспоминать. Детство, учебку, чертову экспедицию.
— Информацию, относительно движения быстрее света. Он согласился передать ее только при контакте разумов. Ты лежал в коме несколько месяцев. И конечно нам интересно…
— Узнать, что он мне сообщил?
— Да.
Апатия накатывает волнами, и теперь я могу сосредоточить взгляд только на одной точке. Я начинаю смотреть на заклепку в стене, меня больше ничего не волнует.
— Он, показывал, много чего показывал. Разное и не всегда понятное, он себя изнутри показал…
— Но нам бы, все-таки…
Никого даже не волнует как у меня здоровье. На меня им откровенно наплевать, что-ж такова жизнь, пора заново привыкать.
— Записывайте, все очень просто и сводится к применению следующих формул…
Работы по теме:
