Урок прикладной фелицитологии

Автор: НС-39 (E-Mail не указывается)
Дата публикации: 27/01/2004
Категория: Нелинейное Счастье
Версия для печати

 

Что-то происходило. С ним, Максимом Дейко, с его семьей, родителями, друзьями и просто знакомыми. А в этот день все вообще пошло наперекосяк. Процесс развала фирмы начал приобретать стремительные обороты и становилось совершенно ясно, что Максим очередной раз остается без работы. Со времени, когда он ушел из конструкторского бюро, это происходило уже в шестой раз. В обед позвонила мать и, плача в телефонную трубку, сообщила, что отца забрала «скорая». Нужно было срочно покупать микстуры согласно, составленному лекарями, списку, а денег на это у нее не было. Как, впрочем, и у Максима. Денег-то он одолжил, усугубив свой «внутренний» долг до полутора тысяч. «Внутренний» потому, что существовал еще и «внешний», известный Тамарке и сооруженный, в основном, ей, родимой. Однако употребление такой разделительной терминологии с сегодняшнего дня можно было прекратить. Поскольку, когда Максим забежал из больницы домой, то его благоверная поставила вопрос ребром: завтра она подает документы на развод. Впрочем, для семьи Дейко этот финал был закономерен: от их брака давно уже осталась одна лишь официозная видимость. Но то, что вопрос о разводе был поставлен в такой неподходящий момент, возмутило Максима до крайности. Он, в конце концов, высказал все, что думает о своей половине и, хлопнув дверью, выскочил из подъезда в вечерний Гременец.

Фонари на улице не горели: мэрия экономила на электроэнергии. На, затянутом тучами, небе не было видно звезд: Бог, наверное, тоже экономил на освещении. Разбитые тротуары мало чем отличались от вытоптанных гражданами дорожек в зеленой зоне. Это была окраина города. Далее располагался только сосняк, деревья которого сливались в черную массу теней, размазанных по запотевшему окну небольшого бара. А в самом баре стоял тошнотворный запах водочного перегара и не выветрившегося сигаретного дыма. Водка была отвратительной, настроение препаршивейшим и даже смазливенькая официанточка, которая подморгнула Максиму, проходя мимо его столика, показалось ему ведьмой, выскочившей из близлежащего леса. Он взглянул на свой «роллекс» – все, что осталось у него от прошлой, более-менее беспечной, жизни. Бритоголовый увалень за соседним столиком скользнул взглядом по фигуре Максима, на мгновение зацепился им за его часы и снова повернулся к своим приятелям, лениво похохатывающим над каким-то, совершенно дурацким, анекдотом. И, вроде, ничего не произошло, но когда Дейко снова оказался у стойки, то увалень встал таким образом, что не плеснуть на него пива было невозможно.

Именно поэтому и вышло так, что Максим Дейко оказался прижатый тремя отморозками к обшарпанной кирпичной стене, на которой висела такая же обшарпанная табличка: «ЖЭК-16. Вход со двора».

—Так ты понял, кенарь? — слегка растягивая слова, тыкал растопыренной пятерней в лицо Максима, облитый пивом, здоровяк. — Ты все понял, в натуре? Ты, сучара, мне костюм испоганил. Мне теперь до подруги, блин, идти не в чем. Так что, придется тебе за моральные издержки расплатиться. И материальные тоже. А ну, снимай часы! — внезапно рявкнул он, склонившись к Максиму и дохнув на него таким крепким перегаром, что того даже замутило. Или это водка паленая давала о себе знать? Или все эти заморочки житейские?.. Максиму внезапно так стало жалко самого себя, что у него слезы на глазах выступили. Эх, жизня!.. Максим даже зубами скрипнул, начиная снимать с руки злополучный «ролллекс», но внезапно оттолкнулся от стены и упруго бросил тело вперед, выстреливая кулаком в несколько вытянувшееся лицо, прилепленное к коротко остриженному, угловатому, черепу.

Удар получился основательным. Даже костяшки пальцев заломило. Человека в белом халате снесло на землю, а Максим, не останавливая движения, уже разворачивал корпус и впечатывал каблук в живот второго, схватившего за руку девушку в блестящем кожаном комбинезоне. Тот только екнул, бессмысленно вылупив глаза, и, отпустив девчонку, согнулся, медленно заваливаясь под стенку, на которой, на месте грязной вывески, мерцал голубоватый экран. По экрану бежали крупные золотистые буквы: «Гременецкий институт прикладной фелицитологии». Максим тоже екнул и застыл, отваливая челюсть до полного ее выпадения из, предназначенного ей природой, места.

—Грациа, — раздалось с боку и Дейко, инстинктивно скосив глаза, увидел, что подруга в комбинезоне, быстро встряхнув рукой – все нормально, пальцы работают – достает из кармана что-то, тускло поблескивающее в темноте. Увидел, и снова уставился на экран, неведомо как появившийся на обшарпанной… Подожди, подожди!.. Максим немного нагнулся, присматриваясь к стене. Она на какое-то неуловимое мгновение стала матово-полупрозрачной –Дейко даже головой тряхнул – а потом снова приняла свой обычный вид. Вид стены, обложенной, новеньким на вид, бежевым пластиком. Эт-то что за…

—Ты чего дамб? Остолбенел? — дернули его за руку. Девушка, чуть обеспокоено, вглядывалась в него огромными зелеными глазами. Высокая грудь, обтянутая черной кожей, вздымалась быстро и неровно. — Смываться надо. Эскейпать. Не знаю, откуда ты взялся, но этих сейчас набежит!.. И она острым носком туфли успокоила мужика, начавшего было шевелиться под стенкой.

—Кто… где… как… — залепетал Максим, оглядываясь по сторонам.

—Мы. Тут. Так, — передразнила его девушка и взмахнула рукой, в которой Дейко различил, в конце концов, нечто похожее на пистолет с прямоугольным стволом. — Ты уходишь или нихт?

—Но… — начал было Максим, поглядывая на лежащих людей в белых халатах, похожих на врачей «скорой помощи» и которых несколько минут назад здесь не было. — Может, поможем… товарищам. Чернокожанная фемина с зелеными глазами и такими же волосами, как-то чисто по-бабьи, ударила себя руками по бедрам:

—Ну, ты даешь!.. Короче, я гоу – некогда мне. А ты уж как-нибудь позаботься о себе. Иначе без головы останешься. И скользнула за угол здания, обтянутого бежевым пластиком. Дейко провел ее ошалелыми глазами, скользнул взглядом по экрану с бегущими по нему буквами и уже было нагнулся к неподвижному врачу, как в вечернем полумраке что-то полыхнуло электросварочной дугой, с шипением проскочило возле самого уха – в воздухе запахло палеными волосами – и вывалило кусок пластика из стены. Только брызги какие-то в разные стороны полетели да взвились клубы призрачной цементной пыли. «Стреляют», — сообразил Максим. Чем – непонятно. Откуда – рассматривать некогда. Кто – разбираться не с руки, поскольку бьют на поражение безо всяких предупреждений.

Он крутанулся вокруг своей оси, уменьшая сектор обстрела и одновременно падая на землю. Пошел по ней перевертышем. А по тому месту, где он только что стоял, ударил второй залп. И сквозь карусель мира, вращающегося вокруг него, Дейко заметил, что палят по нему каким-то голубоватым лучом, напоминающий бластерный из дешевых фантастических боевиков. Третьего выстрела он не увидел, поскольку уже закатывался за угол, за которым исчезла странная девчонка. Как он сюда попал?! Что за провалы в памяти такие!?! В стене здания, возле которого замер на коленях пораженный Максим, существовал ряд окон, затянутых светло-серыми ролетами. На одном из них они были подняты, и под ними в оконном проеме исчезал довольно симпатичный женский зад, обтянутый блестящей черной кожей. За углом послышался топот нескольких пар бегущих ног и, загоняя свое тревожное удивление в глубины подсознания, Максим изо всех сил оттолкнулся от земли, швыряя тело вслед за девушкой сквозь, стремительно сокращающуюся, щель опускаемой ролеты.

Успел.

Перекатился по полу, ударяясь об углы какой-то мебели, и скорее почувствовал, чем услышал, позади глухое щелканье замка железной жалюзи. Темнота в комнате стала непроницаемой, а в горло внезапно уперлось что-то холодное и тупое. Словно обломанное жало гигантской осы.

—Ху из? — услышал Максим знакомый голос.

—Да я это, я, — задыхаясь, ответил он, вертя головой и пытаясь освободить шею от прямоугольного ствола, упершегося в нее.

—Кто это «я»? — в глаза Дейка ударил луч маленького фонарика, и в злобно-напряженном голосе прорезались удивленные нотки. — Ты?.. Я же сказала тебе эскейпать, а не за мною следом лезть. Матка боска! И откуда ты такой взялся?.. Этот вопрос интересовал и Максима. Правда, относился он и к обладательнице странного оружия, прямоугольный ствол которого, в конце концов, был отведен в сторону.

—А т-ты?.. — слегка заикаясь, выдавил Дейко. — Т-ты кто такая? И, вообще, что вокруг… Девушка снова перебила его, даже не дождавшись окончания вопроса. С правилами хорошего тона у нее явно существовали проблемы.

—Вот, чудак, крупный крэнк, — выдохнула она, к чему-то прислушиваясь. За окном отзвучали шаги пробежавших людей, и снова все стихло. — Нашел время для знакомства! Короче, я гоу, а ты сиди тут и не высовывайся. Отвечай потом за тебя! И как тебя угораздило здесь оказаться? Это тоже очень интересовало Максима. Провал в памяти начинал беспокоить его все сильнее.

—Да подожди ты! — дернул он за штанину, поднимающуюся с пола, подругу. — Объясни, что происходит? Кто ты такая, в самом-то деле? Луч фонарика запрыгал по помещению, остановившись, в конце концов, на закрытых дверях.

—Я?.. Так тебе и сэй. Хотя, — в голосе ее прорезались неуверенные нотки, — утром все равно во всех ньюсах будет. Провалила операцию!.. И девушка наклонилась, вплотную приблизив свое лицо к лицу Максима. В отсвете луча фонарика казалось, что глаза у нее не только зеленые, но и чуть фосфоресцирующие.

—Позволь представиться. Инга Трeсило. Специальный агент СБ. Неудачливый, нужно сказать, агент. Месяц готовилась, чтобы сегодня втихаря в институте повекать-поработать. И из-за дурацкой случайности!.. Она не окончила фразы, зло тряхнув своими ботаническими волосами.

—СБ?.. — недоуменно повертел головой Максим. — СБУ, что ли?

—Какое такое СБУ? — настала очередь удивляться Инге.

—Ну, СБУ… Служба безопасности Украины. Трeсило коротко хохотнула и испуганно зажала рот рукой.

—Ну, ты даешь! Я и забыла, что эти контролеры еще существуют. — Она посерьезнела. — Совет безопасности ООН. Проводили операцию по прикрытию подпольных точек фелицитологов. И случайно вышли на гременецкий институт. Они, сетенли, люди солидные, в подпольные игры не играют, но… Странные справы тут творятся. — Инга запнулась. — Тебя-то как зовут?

—Максим, — выдохнул в конец пораженный парень, пытаясь вспомнить свою фамилию. — Дейко. Помощник менеджера торговой сети «Сударыня». Есть у нас в Гременце такая.

—«Сударыня»? — невнимательно переспросила Трeсило, проверяя свое странное оружие. — Пшепрошую, не знаю. Хотя Гременец за время выполнения задания неплохо изучила. Да и предки мои отсюда родом. Это сейчас я на Мадагаскаре живу…

—Мадагаскаре, — эхом отозвался Максим. — Слушай, а что такое… Фецили… Лицифи.. Ну, в общем, кого вы тут ловите? Инга бросила проверять оружие и как-то пораженно-внимательно уставилась на Дейку:

—Ты… Ты, что, про фелицитологию ничего не знаешь?

Тот молча пожал плечами. И вдруг его осенило. Водка!.. Таки «паленая» все-таки, зараза. Отравился он и тихонечко так сейчас галлюцинирует. С осознанием этого пришла странная успокоенность и поэтому то, что начала рассказывать Инга уже воспринималось им с полным разумением текущего момента.

—Майн гот! Боже ж мой! — волновалась она. — Ты точно – ничего?.. Зеро полный?.. Неужели?! Вот ведь удача!.. Я раньше только слыхала про такое, но не встречала. Неужели выдернутый?.. Экселент! Но… Но, судя по твоему состоянию, гременчане дальше всех продвинулись. Слушай, — внезапно спросила она, — а какое число сегодня?

Вопрос застал Максима врасплох, хотя в голове сразу же заворочались все унылые события этого дурацкого дня.

—Шестнадцатое марта.

—Год, год какой?

—Так третий. Две тысячи третий. А что?..

—Да ничего. Ты не волнуйся только. Квитли будь. Сегодня шестнадцатое марта две тысячи сто двадцать пятого.

—Сто двадцать пятого, — снова эхом отозвался Максим. — Ну, конечно, сто двадцать пятого. Как это я перепутал?

—Ну, надо же, выдернутый!.. — волнение Инги достигло высшей точки. — И в такой ситуации! Дьяболо! Что же делать?

—Да, что делать? — тупо скривился Максим и спросил: — Слушай, а что за чудаки, которых мы на улице вырубили?

—Осчастливленные. Завлабораторией и его ассистешн. Они уже должны были работу закончить, но… Я на них случайно напоролась. И даже подумать не могла, что они драться умеют. В общем, повезло тебе, что они растерялись, когда ты появился. Элемент неожиданности, ферштейн?

—Ага. Я еще и не то могу. И безо всяких элементов, — ласково улыбнулся Дейко: галлюцинировать, так до конца, с эффектами всякими виртуальными. — Так что, давай, показывай, кого здесь еще уму-разуму поучить надо. Но, сначала напомни мне все-таки про фелицилогию твою.

—Придурок ты вывернутый, фул недоделанный, — не менее ласково улыбнулась Трeсило и застыла прислушиваясь: за окном снова раздался какой-то топот, приглушенные выкрики и нечто, напоминающее звуки работающего двигателя. В самом здании было тихо. — Так, началась презентейша. Максиму внезапно показалось, что воздух в темной комнате начал немного подсвечиваться, а фигура девушки принимать зыбкие очертания, растворяясь в этом неверном свечении. Правда, через пару секунд все пришло в норму, но осталось тягучее чувство какой-то внутренней встревоженности. И ощущал его, как оказалось, не один Дейко.

—Началась, — грустно повторила Инга, вглядываясь в мрак. — Что-то меняется. И ты исчезать начал. Все одно к одному. Короче, — вскочила она на ноги, — оставайся тут и никуда не высовывайся. Тебя сохранить надо. Зберегты. А для этого надо, как минимум, центральный компьютер вырубить. Господи! Хоть бы они никого тудэй не осчастливливали!

—Это ты меня осчастливишь, если…— начал было, вставая, Максим.

—Сетдаун! — голос Инги стал предельно жестким. — Сидеть и не трепыхаться!

А сама уже приоткрывала двери, впуская в комнату призрачный свет тусклого освещения из широкого коридора. И не только, впрочем, его. В проеме открытой двери, прямо нос к носу с Трeсило, возникла широкоплечая фигура, сжимающая в руках нечто, напоминающее небольшой автомат с коротким стволом. Он уже начал разворачиваться по направлению к девушке, но реакция у нее была быстрее, чем у его непрошеного хозяина. Да и своего оружия ей разворачивать не приходилось: оно уже было направлено в сторону коридора.

Короткий, ослепительно голубой луч со змеиным шипением ударился в грудь противника и, словно электрическим разрядом, отбросил его к противоположной стене. Инга выскочила из комнаты следом за ним. И это стало ее очередной ошибкой.

Максиму было видно, как в левой стороне освещенного дверного проема возникла чья-то нога, выбившая лучевик из рук Инги, а потом – мужская рука, схватившая ее за изумрудные волосы и с размаху ударившая девушку головой о стенку, к которой отлетел первый из нападавших. И через какой-то десяток секунд Трeсило, с заломленными за спину руками, уже стояла лицом к стене, а крупный мужчина в серебристой униформе что-то говорил в микрофон, свешивающийся с его уха.

Бросок Дейка был бесшумен и молниеносен. Он джинсовой молнией вылетел на оперативный простор коридора, пробуя шею, так и не успевшего повернуться к нему, мужчины на крепость ребром своей ладони. Тот только хрюкнул. Инга схватила с пола, выбитый у нее, пистолет и кинулась к пластиковой двери, утопленной в стену метрах в пяти от места их быстротечной схватки. Прикоснулась к какой-то желтой пластине и дверь исчезла. За ней находилась полукруглая комнатка с матовыми стенами. «Лифт, что ли?» — подумал Максим, бросаясь за Ингой и втискиваясь вместе с ней, хоть и в тесное, но свежо пахнущее озоном, пространство.

Его догадка оказалась верна. Дверца снова, неизвестно откуда, появилась на месте, затем снова исчезла, сливаясь с выгнутой стенкой, и кабина, вздрогнув, поползла вверх. Но как-то уж чересчур медленно и неуверенно. Специальный агент СБ Инга Трeсило напряженно прислушивалась к этому улиточному движению. А между сеансами прислушивания бросала встревоженные взгляды на, трясущегося от переизбытка адреналина, Максима.

—Ах, ты, выдерга несчастная, — не выдержав, в конце концов, вздохнула она. — Сказано же было: сетдаун и не дергаться. Ну, куда тебя понесло?

—Куда, куда… Ты же мне не объяснила, что такое цели… фели… Короче, я тебя уже во второй раз выручаю, а ты…

Инга вздохнула. Лифт почти остановил свое движение. Потом дернулся и снова медленно пополз вверх. Трeсило вздохнула еще раз. Грустно-грустно.

—Слушай, Максим, ты знаешь, что такое счастье?

Вопрос был настолько неожиданным, что Дейко даже вздрогнул

—Н-ну, — неуверенно качнул он головой, — вообще-то… У каждого по-своему… Здоровье, наверное, — произнес задумчиво, вспомнив больного отца. — Любовь. — (Что сейчас Тамарка, зараза, делает?) — Бабки тоже, вроде, иметь не мешает. — (И когда он из своей финансовой пропасти выкарабкается?) — Не знаю, — сдался, в конце концов, Дейко. — Как-то особо не задумывался над этим… У каждого – по-своему, — повторил.

—Вот, вот, йес, — согласно закивала головой Инга. — У каждого – по-своему. В этом суть. Определений можно хоть тысячу придумать. Любой задрипанный фелицитолог со слипу тебе их пару сотен выдаст. Но саму суть где-то сотню лет назад схватили супруги Барбикен, Джон и Эллис.

Лифт опять дернулся. Трeсило как-то испуганно замолкла, но, когда кабина вновь восстановила свое медлительное движение, продолжила:

—Именно они сформулировали то определение счастья, которым сейчас пользуются сайентисты всего мира.

И Инга протараторила, как отличница на экзамене:

—Счастьем для отдельно взятой организованной системы является предельно возможное количество положительно упорядоченных информационных связей из всех, существующих для этой системы, с внешней информационной средой… Именно с этого определения и началось развитие фелицитологии, как науки, — закончила Трeсило.

—А попроще можно? — жалобно спросил Дейко.

—Попроще? — задумчиво переспросила Инга, перебрасывая свой лучевик из левой руки в правую и прижимаясь ухом к месту в полукруглой плоскости, где предполагалось наличие дверцы. — Можно и попроще. Ты ведь совершенно райтово заметил: у каждого по-своему. У каждого человека – сотни тысяч информационных связей: с френдами, с врагами, со стюардессой какой-нибудь в орбитальном гиперлете. И вот, если все их вычислить, оптимизировать под заданную личность, то есть перенаправить их для ее пользы да постоянно поддерживать эту оптимизацию, то и получится осчастливленная человеческая единица. Существующая в полной гармонии со своим окружением. Ферштейн?

—Угу, — мотнул головой Максим. — Нормальный ход. Только ведь при таких условиях с каждым человечком такую работу проводить придется, что…

—Ферштейн, — удовлетворенно мотнула головой и Инга. — Без компьютеров и другой аппаратуры не обойтись. Без армии специалистов тоже. И стоит все это бешенные деньги. К тому же, не всегда, уже оплаченный, вок оказывается удачным. Потому что для личности нужно учитывать не только современные информационные связи, но и прошлые. Личный хисторикус.

—Как это? — не понял Максим, но в это время что-то мигнуло и ему на мгновение показалось, что сквозь Ингу, сквозь стенку лифта, начали проступать очертания каких-то непонятных внешних конструкций. Потом все стало на свои места. А лифт замер.

—Дьюк тейк ит! — выругалась Трeсило. — Стопингнули таки лифт! И ты, к тому же, опять пропадать начал… Не успеем.

—Как пропадать?

—В свое время возвращаться. Заметил, небось, как все вокруг магик становиться начало?..

—Да, что-то было, но…

—Тихо. Некогда. Сейчас с бэтлом пробиваться будем. Старайся за мной держаться: я все-таки с оружием. Глаза закрой.

И только, в конец ошеломленный, Максим успел зажмуриться, бабахнула из своего лучевика по стенке лифта. Ее нижняя часть огромными плоскими каплями разлетелась во все стороны, дымясь и распространяя вокруг немыслимый чадный смрад. Дейко закашлялся, схватившись обеими руками за горло, а Инга уже ныряла в открывшуюся узкую щель – лифт остановился между этажами – и сбивала там кого-то с ног: только глухие звуки ударов отскакивали от стенок кабины.

Моргая слезящимися глазами, Максим бросился за Трeсило и вывалился в очередной коридор прямо на чье-то, распластанное на полу, тело.

—За мной! — крикнула Инга, бросаясь в сужающуюся перспективу пространства, прямо на медленно опускающиеся с потолка массивные глухие ворота. И уже почти перед ними согнулась, упала на пол, и перевертышем заскользила в сужающуюся щель. Как Максим сумел проделать такой же маневр, он и сам не понял. Наверное, помогло этому знакомое злобное шипение, раздавшееся за спиной и гнойно-белый луч, метнувшийся над его головой.

Ворота бесшумно вошли в нижние пазы и клацнули замками. Инга с размаху ударила ладонью по какому-то диску, припечатанному к ним.

—Уф, — вздохнула облегченно. — Успели. Блокинговано. Теперь минут пятнадцать никто сюда не сунется. А мы за этот тайм должны с центральным разобраться.

Лишь бы никого не осчастливливали тудэй!..

Максим окинул взглядом круглое помещение, ограниченное огромным кольцевым пультом с множеством экранов и индикаторов. В одном месте кольцо было разорвано проходом, иссеченным красными лучами сторожевых лазеров. За этой решеткой виднелась какая-то огромная сфера, подвешенная к потолку соседнего помещения. Сфера играла мириадами мерцающих огней. Инга колдовала над пультом, оживляя его искрами задействованных индикаторов. Плафон над опустившимися воротами взорвался багровым цветом и оглушительно рвотный звук сирены ввинтился в уши. Красный цвет сторожевой лазерной решетки принял гангренозный оттенок.

Дейко вздрогнул всем телом: ну и галюники! Куда там до них хваленой виртуальной реальности! Инга оставалась безучастной. Только бросила косой взгляд на ожившие лучи лазеров и пробормотала:

—Все, ребята решили рассекретиться. Аларм подняли. Теперь к компьютеру не сунешься – на куски покромсает. Ну, ничего. Главное, тебя зафиксировать.

—Где зафиксировать? — не понял Максим.

—Не где, а когда. Сейчас. Я ведь тебе сэила, что для того, чтобы человека удачно осчастливить, нужно его прошлое изучить. Залезть в зеа. И именно оттуда начинать оптимизацию информационных связей.

Гибкие пальцы Трeсило быстро бегали по сенсорам: словно она на пианино играла. Глаза метались по экранам, губы были крепко сжаты – сплошная сосредоточенность.

—И эта операция, — закончила она, — называется темпоральной оптимизацией. Единственное, что желательно при ней учитывать, это закон сохранения энергии.

Применительно, естественно, к фелицитовому полю…

—Подожди, подожди, — внезапно передернуло Максима, — но ведь это означает, что…

Инга бросила на него косой, но заинтересованный взгляд:

—А ты быстро ферштеишь. Умная выдерга… Да, не все связи, оптимизированные под осчастливленного, благоприятны для других элементов окружающий среды.

Чаще – наоборот.

—То есть, мне хорошо, а всем – плохо?..

—Грубо говоря, да, — кивнула Инга, до крови закусив губу: что-то у нее не получалось.

А перед глазами Максима быстро пробежал какой-то видеоряд из, несвязанных между собой, кадров: трясущиеся руки матери, держащие огромный список лекарств; бомжи, роющиеся в мусорных бачках; тупые лица обколотых наркоманов; нож в руке тупорылого бандюги; слезящиеся глаза детей, брошенных своими родителями. Кажется, у него самого слезы выступили. Потому, что все окружающие предметы затянула знакомая пелена, растворяющая в себе и их, и само пространство.

—Все, опять уходишь, — Инга уперлась обеими руками в пульт, печально опустив голову. — Чифли свидетель. Основной. А я ничего сделать не могу. Не могу тебя зафиксировать. Так надеялась… Так дримила, что они тудэй никого не осчастливливают… А они – в процессе. И если сейчас компьютер вырубить – человек погибнет

—И кого же они счастливым за наш счет делают? — зло спросил Максим, думая о чем-то своем.

—Меня, — совсем уже печально вздохнула Инга. — Даром, что ли, я эти световоды на голове таскаю? — Она прикоснулась к своим зеленым волосам. —

Это они обо мне всю информацию собирают. Но я не думала, что так быстро… Ведь я всего месяц тут пасусь под видом пациента. Совет денег выделил. Не пожалел. Все коды уже узнала. Сегодня ролету открытую оставила, чтобы внутрь забраться и с документами поработать. Прокололась. А тут – ты… Я даже сразу не сообразила, что ты – выдерга. А когда дошло…

За дверями что-то ухнуло. Трeсило полезла в карман комбинезона и достала из него что-то, напоминающее небольшой микрофон. Повертела его в руках, старательно отводя глаза от Максима. А тот почти не слушал ее.

—Инга, — спросил внезапно, — а много у вас осчастливленных?

—Хватает, — зеленые глаза девушки по-прежнему не смотрели в его сторону. — Сентчури на полтора в прошлое залезли, пока ООН не спохватилась и не наложила вето на работу с прошлым. Потому как много непонятного в этой теме и к чему она может привести – неизвестно, а темпоральная физика только-только развиваться начала. Опять же эффекты всякие, временные петли, выдерги… — Она тяжело сглотнула воздух. — Это – предметы или люди из прошлого.

Появляются, а потом исчезают. Исследовать их никому еще не удавалось. Не стабильны они. Ты первый такой, — Инга замялась, — устойчивый. Сбил ты меня.

Нужно было просто документы брать и уходить, а я…. Ладно, Гременец мы все-таки достанем: темпоральное вето они явно нарушают. И это доказуемо. А нам…

Нам спасаться надо. Если нас не будет, доказательства будут вери усложнены.

За дверями снова ухнуло. И в этот раз гораздо сильнее. В помещении появился какой-то сизоватый дымок. Трeсило снова зло мотнула головой и поднесла к губам микрофон:

—База, База, я – Вторая. Ситуация – зеро. Требуется скорая помощь. Могу продержаться не более тена минут.

И бросила микрофон на пульт.

—Все. Карьере агента СБ пришел конец. Таких провалов не прощают. А нам до хелпа продержаться надо, — и, взяв в руки пистолет, Инга, в конце концов, взглянула на Максима. — Ты в сторону отойди. Сейчас охрана фелицитологов, не скромничая, прорываться сюда будет. Я сама с ней объяснюсь. Но Дейко, вместо того, чтобы последовать ее совету, подскочил к Трeсило и изо всех сил тряхнул ее за плечи:

—Инга! Помнишь, ты говорила, что гременчане в своих исследованиях дальше всех зашли?

—Йес. Вроде.

—Говорила, говорила!.. А это значит… Знаешь, что они тут понастроили?

И Максим указательным пальцем ткнул в проем, в глубине которого зависла мерцающая сфера. Трeсило молча и недоуменно смотрела на него.

—Не ферштеишь. Несообразительный агент. Скажи мне, кто может контролировать все – все!!! – каналы, связующие его с внешним миром. Как называется такое, немыслимо счастливое, существо?

Зря Максим назвал Ингу несообразительным агентом. Она на мгновение замерла, а потом глаза ее распахнулись в пол-лица:

—М-майн гот!.. Так ведь это… Это…

—Правильно, подруга!

—Это же… Это – Бог!

—А вот здесь методологическая ошибка. Это существо будет Богом, если превратит все свои информационные связи в обратные и по ним будет оптимизировать не только свое состояние, но и состояние всех внешних элементов. В том же случае, если эти связи превратятся в односторонние передающие каналы, оптимизирующие только само существо, то оно превратится в противоположность Богу и имя его…

—Ч-черт! — застонав, выругалась Трeсило.

В полумраке дверного проема огромная сфера переливалась зловещими багровыми искрами. В глубине зеленых глаз Инги играли бесовские огоньки.

—Инга, девочка моя, — окунулся в них Максим, — этот эксперимент необходимо прекратить. Срочно прекратить. Потом будет сложнее.

—Но… но… Как? — лепетала девушка.

—Не знаю, — жестко сказал Максим. — Не знаю. Это ты должна сообразить. И быстро.

Он мягко вынул лучевик из рук девушки и крепко сжал его рукоятку:

—Я могу только дать тебе немного времени на размышления. Безвозвратно дать. Без процентов.

И Максим, резко развернувшись на месте, бросился прямо в грохот, в клубы дыма, взвившиеся на месте взорванных входных дверей, прямо на голубые лучи, мчащиеся навстречу его избитому телу.

Один из лучей, очевидно, зацепил глаза, потому что мгновенно потемневшее пространство взорвалось колючими ослепительными искрами. А потом снова наступила темнота. Максим ошарашено затряс головой, чувствуя прикосновение чего-то холодного и острого, впившегося в его шею.

—Ну, ты меня достал, сучара! Ты на кого ручонками махаешь?

Дейко скосил глаза и увидел лезвие ножа, приставленное к его шее.

—Ты меня так достал, — шипел коротко остриженный увалень, склоняясь над упавшим Максимом, — так достал, что сейчас от тебя только голова поскачет!

И, внезапно охнув, отлетел в сторону, больно оцарапав ножом кожу Максима. Кто-то из его дружков попытался сделать резкое движение, но тоже отлетел следом от удара лопаты, которой размахивала какая-то девушка. Хорошо размахивала. Со знанием дела. Через несколько минут площадка вокруг Дейки была свободна от всех мыслимых и немыслимых противников. Вслед им полетела лопата, с глухим стуком упавшая на асфальт.

—Только появитесь здесь еще раз, — орала им вслед девушка, в которой Максим узнал официантку из бара, подмигивавшую ему, — только появитесь, я вам и моргала повыцарапываю! Вот мудаки, — пробормотала она, нагибаясь над Максимом, — знают же про карате мое, а все равно нарываются. — Подхватила Максима под мышки, поднимая с земли, и встревожено вглядываясь в его лицо. — Ну, ты и красавец! Как они тебя!.. Пошли, пошли. В бар я тебя не потащу: сейчас хозяйка припрется, вой поднимет. А вот домой к себе… Надо тебя в порядок привести. Я тут рядом живу. Меня Люба зовут. Люба Трясило.

А Максим, пытаясь разодрать стремительно заплывающий левый глаз и болезненно кривя рассеченную щеку, все пытался заглянуть в огромные зеленые глаза

Любы Трясило. Кого-то они ему напоминали.

Полуобнявшись, сопя и спотыкаясь, они побрели по неосвещенной улице, по выбоинам давно не ремонтируемого тротуара, мимо тошнотворно воняющих мусорных бачков и разбитых дверей темных подъездов. Под стеной здания, где еще недавно лежал окровавленный Максим, сиротливо валялся какой-то игрушечный пистолет с прямоугольным стволом. Вот он странно вздрогнул, покрываясь полупрозрачным матовым налетом, и его очертания начали размываться, будто он растворялся в вечернем воздухе. Через несколько секунд его не стало. Словно никогда и не было. Из-за невидимого Днепра повеяло слабым ветерком. Он горьковато пах ивовыми почками. Что-то происходило.




Работы по теме:

главная Художник Забытой Планеты Меч и Бластер Нелинейное Счастье Совершенный разум